«Бровьми союзна, красотою лепа!» — примерно так Иван Грозный охарактеризовал жену Шурика в советском фильме. Комплимент засмущал адресата, но в действительности на Руси называли красавиц по-разному.

Фрагмент картины «Боярышня», Константин Егорович Маковский, 1890 год.

Назовёт современник возлюбленную «заразой», так схлопочет пощёчину и репутацию трамвайного нахала. А в царскую бытность крестьяне именно так именовали зазноб. Аттестацию проходили лишь те барышни, обаяние которых сражало наповал встреченного парня. Наши радели за духовную красу!

Это позже слово приобрело отрицательную валентность: европейская мода приказала украшать тело, а через вырез платья показалось исподнее, тогда и поменялся окрас со знака плюс на минус.

Коли жених и его родители говаривали сватьям, что их дочь «простынёй украшена», невеста становилась пунцовой. Слова означали наличие житейской мудрости и умноты в голове у прелестницы. Никто не собирался драпировать лицо постельными принадлежностями. Сделайте ударение на букве «ы», и смысл поменяется. Выражение означало скромность, покладистость и послушание. А на таких парни женились очень охотно.

Но самой ёмкой характеристикой девичьему очарованию была «славница». Такая личность ставилась всем девицам в пример. Здесь совпадало всё: и пышащее здоровье, и трудолюбие, и плодовитость. Где надо — она демонстрирует интеллект, а где уместно — спляшет и споёт. Волосы струятся, зубы — белые, бёдра — крутые и за словом в карман не лезет.

Фрагмент картины «Прятки», Сергей Иванович Грибков, около 1893 г.

Разве не сокровище? За внимание славутницы (иной вариант любезности) боролись все холостяки деревни!

———
«Эпос Клио».