Французский фильм «Старое ружье» (1975) относится к числу тех кинолент, которые можно смело утверждать как «бессмертную классику». Она почти сразу же была показана в СССР. И пользовалась очень большой популярностью, равно как исполнивший главную роль Филипп Нуаре. Образ врача Жульена Даньдье можно полагать едва ли не самым главным в творческой биографии этого великого французского актера.

Мы не будем Вам пересказывать сюжет фильма, тем более что он многим известен. Отметим лишь, что тема простого человека, который во имя отмщения был вынужден взяться за оружие, является частным случаем т.н. «городского вестерна», а тот в свою очередь был производным от классического нуара. Было обилие фильмов, но в первую очередь можно вспомнить «Жажду смерти» (1974), которая в буквальном смысле слова предвосхитила «Старое ружье»

Впрочем, в данном случае криминальный сюжет оказался перенесен в недра исторических событий. Более того, у фильма был «мрачный прообраз». Речь идет о трагедии французской деревни Орадур, жители которой были жестоко уничтожены в 1944 году подразделением дивизии СС «Рейх». После войны остатки деревни стали траурным комплексом. На улице до сих пор можно видеть обгоревший остов автомобиля, из которого вытащили и расстреляли сельского врача (прототип доктора Жульена Даньдье)

Кроме собственно повествования о воздаянии фильм имеет несколько неявных пластов, которые вроде бы и вполне очевидны, но как-то ускользнули от отечественного зрителя. Во-первых, это опасность «идеологических химер». На это указывают отступления в прошлое (флешбэки), в одном из которых доктор аргументирует в пользу своих пацифистских взглядов. Даже в годы оккупации он продолжает трудиться хирургом, заверяя: «Я вне политики». И слышит в ответ: «Так говорят трусы в критический момент»

Пацифистские взгляды не защитили ни Францию, ни главного персонажа фильма. И когда настает упомянутый «критический момент» (немцы жесткого убивают дочь и возлюбленную доктора), тот берется за ружье, ибо слова бессильны и «абсолютным принципом» становится выстрел «волчьей картечью» из двух стволов.

Собственно фильм говорит об отказе от «идеологических химер», которые вновь господствуют в западном обществе (т.н. «толерантность», «мультикультурализм», «политкорректность» и т.д.) и навязываются нашей стране. Один наш знакомый, живущий в Европе, как-то спросил у пожилого француза, почему те так плохо воевали летом 1940 года и фактически моментально проиграли Германии?

Тот ответил, что Франция потеряла свою культурную элиту на полях боев в годы Первой мировой войны. А потому не могла допустить повторения такой трагедии снова. Яркий пример одержимости «идеологическими химерами». Мы будем восхищаться красотой, и писать стихи, а потом пусть нас кто-нибудь освободит. Мы не хотим воевать, но во имя сохранения наших поэтов. Пусть лучше гибнет «русское мужичье». Вот таковы реалии…

А теперь, во-вторых. Есть в фильме одна очень показательная сцена, когда отряд «французской милиции» (волонтеры вишистского режима) врывается в больницу в поисках раненного бойца Сопротивления. Режиссер осторожно показывает, что на одного партизана приходилось с десяток коллаборационистов. В итоге оказалось, что в годы Второй мировой войны французов, которые воевали на стороне Германии погибло едва ли не больше, чем французов, которые воевали против Германии.

В СССР не любили акцентировать внимание на этой теме, так как полагали Францию «самым слабым» звеном капиталистической системы (особенно во времена правления Де Голля). Однако Де Голль «ушел», а «идеологические химеры» остались. Именно этим объясняется то, что не так давно во Франции был проведен день памяти тех, кто оказался в советских лагерях военнопленных. Если вы не поняли, то это чтили тех, кто воевал на стороне Германии (корпус волонтеров, дивизии «Шарлемань», «Нордланд» и т.д.), то о чем мы «забывали» долгое время. источник