Романтика и секс, искренняя преданность и жестокое соперничество: присмотревшись внимательно, в природе можно найти все варианты и оттенки тех сложных отношений, которые мы называем просто — любовь.

Британский полярник Джордж Левик, больше ста лет назад наблюдавший за поведением пингвинов Адели, некоторые свои заметки делал на греческом. Образованный джентльмен был слишком потрясен половым поведением этих трогательных с виду птиц и не хотел смутить простоватого читателя описанием сексуального насилия и беспорядочных связей, в том числе однополых. Его записи обнародовали лишь в 2012-м, когда нравы стали свободнее, а публика давно привыкла к тому, что в природе встречается всякое: верность и измена, душевная привязанность и быстрая «животная» страсть.

Любовь до гроба

Тупики и шистосомы: моногамия

Жители суровой Северной Атлантики, тупики крепко привязаны к родному дому, точнее говоря, к норе, которую они вырывают в прибрежных склонах для будущих птенцов. Год за годом эти птицы возвращаются к одному и тому же жилищу, с радостью встречая своих постоянных партнеров: им они готовы хранить верность на протяжении всей жизни. Демонстрируя взаимную привязанность, тупики трогательно перебирают друг другу перья и трутся широкими клювами. Когда приходит пора забот, они вместе обустраивают норку и по очереди отправляются за рыбой, пока вторая половинка присматривает за птенцами и общим хозяйством.

Моногамия свойственна около 90% видов птиц, хотя вообще в животном мире такие отношения довольно редки. Рыбам, рептилиям и земноводным они почти незнакомы и наблюдаются лишь в отдельных исключительных случаях. Среди млекопитающих моногамию практикуют, по разным оценкам, от трех до девяти процентов видов, например гиббоны, волки и бобры. Даже для нас, людей, ее трудно назвать самой распространенной формой отношений. Из 563 человеческих сообществ, описанных в авторитетном «Атласе мировых культур» американского этнографа Джорджа Мёрдока, менее сотни ориентированы на привычные нам устойчивые моногамные браки.

Да и птичья любовь в большинстве случаев длится не дольше сезона размножения. Пары объединяются для рождения и совместного выращивания потомства, а на следующий год находят себе новое романтическое увлечение. Настоящей, единственной любви на всю оставшуюся жизнь добиваются лишь отдельные замечательные представители животного царства. Яркий пример такой связи — паразитические нематоды Schistosoma mansoni, самки и самцы которых сливаются, навсегда образуя единый псевдогермафродитный организм.

Свободные отношения

Шимпанзе и бонобо: промискуитет

Наши ближайшие родственники — шимпанзе и карликовые шимпанзе (бонобо) — устойчивых пар не образуют, исповедуя «свободную любовь» и легко спариваясь с сородичами. У бонобо эта практика доходит до крайности, и копуляции сделались важнейшим инструментом их социальных взаимодействий. Британский полярник и джентльмен Джордж Левик вряд ли одобрил бы такое поведение. Для бонобо не слишком важны даже пол и возраст партнера, главное — «любовь».

Бонобо спариваются, чтобы поприветствовать или утешить друг друга, примириться после ссоры или просто весело провести время. Найдя богатый источник пищи, на радостях они способны устроить групповую возню. Бонобо — единственным приматам, помимо людей, — знакомы даже поцелуи «с языком» и орально-генитальные контакты. Зато ревности они не знают вовсе. За потомством в той или иной степени присматривают все члены стаи.

Промискуитет снижает накал борьбы за самок и внутригрупповую агрессию, поскольку ключевые этапы конкуренции разворачиваются не между самцами, а между их сперматозоидами. Недаром масса тестикул у бонобо составляет около 170 граммов, а у шимпанзе — 150, то есть в 5–6 раз больше, чем у среднего мужчины, несмотря на то что весит такая обезьяна в 2–3 раза меньше. Такие органы позволяют производить большое количество сперматозоидов, обеспечивая преимущество в гонке за оплодотворением. Дополнительный репродуктивный успех самцам приносят довольно длинные пенисы, способные доставить половые клетки как можно ближе к цели.

Хозяева гаремов

Гориллы и морские слоны: полигиния

При всей своей внушительности, самцы горилл не могут похвастаться размерами наружных половых органов. Им незачем разворачивать «войны сперматозоидов», как бонобо или шимпанзе: вожак выступает полным хозяином небольшой стаи и ревниво оберегает этот гарем от посягательств со стороны. Впрочем, до драки дело доходит редко — как правило, все ограничивается демонстрацией силы и громогласными ударами в грудь. Как и другие виды, практикующие «многоженство» (полигинию), гориллы отличаются ярким половым диморфизмом: самцы вырастают вдвое крупнее самок. Еще заметнее это различие у морских слонов, самцы которых ко взрослому возрасту отращивают огромные носы. В брачный сезон они устраивают жестокие поединки, забывая даже о еде. Ревя и трубя в хоботы, отталкивая соперников всем телом и ударяясь хвостами, животные оспаривают друг у друга гаремы, которые могут насчитывать десятки самок. Победитель получает всех. Доминирующее положение обеспечивает самцу полное преимущество при размножении, а гарему — возможность завести потомство от самого могучего претендента. Но забот и опасностей этот статус приносит тоже немало. Если более сильный соперник отобьет семью у патриарха, он будет беспощаден. Самцы горилл легко идут на инфантицид, убийство чужих детенышей, лишь бы устроить личную жизнь в захваченном семействе.

Честная измена

Лебеди: внебрачные связи

Лебеди известны не только устойчивой, часто пожизненной привязанностью к одному и тому же партнеру, но и удивительной легкостью, с которой они находят краткие связи на стороне. Социальная моногамия, связанная с совместной заботой о потомстве, не требует полной генетической верности. Пока самец лебедя не отвлекается на воспитание других птенцов, самка относится к его изменам снисходительно согласно принципам «если очень хочется, то можно» и «нагуляется — вернется». Частые измены свойственны большинству социально моногамных видов. Изучение сиалий, североамериканских родственников дроздов, показало, что более трети потомства этих птиц появляется в результате внебрачных связей. У моногамных белоруких гиббонов таких малышей около 12%. Люди на этом фоне кажутся верхом осмотрительности: по данным недавнего генеалогического исследования жителей Бельгии и Нидерландов, частота рождения детей от «соседа» колеблется в пределах от 0,4 до 5,9%.

Женское царство

Мыши и черепахи: полиандрия

Среди людей многомужество непопулярно. Этнографический «Атлас мировых культур» Мёрдока упоминает лишь несколько таких сообществ, хотя более современные работы насчитывают уже около полусотни. Зато в животном мире полиандрия распространена довольно широко. Икра, оставленная в укромном месте самкой рыбы или земноводного, легко может быть оплодотворена несколькими самцами. Пчелиная матка (усилиями рабочих особей) содержит десятки трутней.

Такое поведение часто связано со способностью к отложенному оплодотворению. «Царица» пчел во время брачного полета спаривается со многими самцами по очереди, накапливая десятки миллионов сперматозоидов. Она будет понемногу расходовать их в течение всей последующей жизни, обеспечивая своему потомству достаточное генетическое разнообразие. Аналогично действуют и некоторые черепахи: полноценных семей они не образуют, но самки сохраняют «биологический материал» самца в сперматеке, так что в одной кладке могут оказаться яйца от разных отцов.

Куда менее известна склонность к «многомужеству» у обыкновенных домашних мышей. Подобно людям, эти грызуны проявляют большую гибкость в вопросах семьи и брака и, в зависимости от условий, могут вступать как в моногамные, так и в полигамные отношения. По некоторым оценкам, до трети их «семейств» полиандрические. Такие отношения способствуют выживанию в условиях недостатка ресурсов, подключая к заботе об общем потомстве нескольких самцов одновременно.

Фото: NATURE PL (х2) / LEGION-MEDIA, DREAMSFOTO (х2) / LEGION-MEDIA, MINDEN PICTURES / FOTODOM

источник