Пять лет назад Светлана из России перебралась в австралийский город Брисбен, освоила новую профессию и увидела Австралию изнутри — в том числе с той стороны, которая незаметна туристам.

О россиянах, переехавших за границу...

Мы переехали в Австралию в 2012 году, когда мужу предложили работу в Брисбене. Тогда я знала об этой стране только то, что там водятся кенгуру и коалы. А про Брисбен даже не слышала, хотя это третий по величине австралийский город и столица штата Квинсленд.

Мы приехали в Австралию по бизнес-визе и решили остаться. Компания, где работал муж, выступила спонсором нашей иммиграционной визы. Так что сначала мы получили вид на жительство, а потом гражданство. К счастью, и Россия, и Австралия поддерживают двойное гражданство, поэтому отказываться от российского не пришлось.

Язык

Мы с мужем окончили Пятигорский лингвистический университет, поэтому с английским проблем не было. Но когда сюда приехали, то поняли, что австралийский английский — ну очень специфический! У австралийцев очень необычное произношение, особенно в глубинке. Они «глотают» куски слов и говорят так невнятно, что иногда приходится переспрашивать. Мне рассказывали, что даже в США австралийские фильмы иногда смотрят с субтитрами, хотя в обеих странах говорят на английском языке.

Ну и, конечно, у них есть свой слэнг. Почти все слова либо сокращаются, либо заканчиваются на «о». Знаете, что такое Maccas? Точно не догадаетесь. Это по-австралийски MacDonald’s. Номера на машине — rego (сокращение от registration, то есть регистрационный знак). Заправка — servo (сокращение от serving station, то есть сервисная станция). А если она еще и принадлежит Стиву, то обязательно напишут «Стиво». Когда я пожаловалась, что мое имя все время безбожно коверкают, мне посоветовали называться Свето, а не Света. Тогда уж точно будет по-австралийски, и никто не будет ошибаться.

Субтропический лес на Саншайн-Кост к северу от Брисбена

Деревья в субтропическом лесу такие огромные, что напоминают ноги динозавра. На их фоне ты выглядишь не то что муравьем — песчинкой даже.

Дети

Мои дети считают себя русскими австралийцами и гордятся тем, что русские, — особенно старшая, которая приехала сюда в девять лет; в школе на Параде наций она всегда с гордостью несет российский флаг. Но все равно у них уже другой менталитет, привычки и образ жизни.

Как и многие русскоязычные дети в Австралии, они стали лениться говорить по-русски и даже между собой говорили по-английски. Пришлось запретить просмотр местного телевидения и заставлять говорить дома только по-русски. Мало-помалу ситуация начала исправляться. Но младшая все равно говорит по-русски с акцентом и ошибками.

Старшая ходила в школу в России, поэтому читать и писать по-русски умела. А вот младшую учила я сама. В Брисбене есть три русских школы, но все три — на другом конце города. Возить их так далеко я не готова. Младшая моими стараниями делает интернет-уроки по программе российской школы, пишет диктанты, мы по очереди читаем друг другу книги на русском. Правда, по-русски она читает неохотно, ведь напрягаться надо.

Работа

В Австралии мне пришлось переучиваться, иначе на работу можно было не рассчитывать. Слишком муторно подтверждать свой российский диплом без полной уверенности, что смогу устроиться по первой специальности. Так что теперь я стоматологическая медсестра.

Узнай я об этом лет восемь назад, только покрутила бы пальцем у виска. Раньше я панически боялась крови, а вид и запах стоматологических кабинетов приводил меня в ужас. Но изучив изнутри всю «кухню» этого дела, я поняла, что пугаться тут нечего.

Это неплохая работа со стабильным, хотя и невысоким заработком. Но уж очень тяжелая. Куча обязанностей, целый день на ногах. Наша клиника одна на несколько районов, поэтому от пациентов отбоя нет. К трем часам дня все выжаты как лимон. На обед — только полчаса, причем уходить с рабочего места не рекомендуют. Даже эти несчастные 30 минут нельзя посвятить исключительно себе — нужно, чтобы ты могла ответить на звонок или вынуть инструменты из автоклава.

Вспоминаю советские плакаты об ужасах капитализма и понимаю: они не врали. Десятичасовой рабочий день — легко! Пособий от работодателя по беременности и родам нет, отпуска и больничные не оплачиваются, даже обеденный перерыв — за свой счет. Чтобы не связываться с социалкой, частный бизнес просто выводит сотрудников за штат. Получаешь нормальную зарплату — будь доволен хотя бы этим.

На мой взгляд, с работой возможны только два варианта. В первом случае ты не впрягаешься в трудовые отношения вовсе и наслаждаешься жизнью за счет свалившегося на тебя наследства, богатых родителей или пособия по безработице. Второй: впрягаешься и осознаешь, что ты в своего рода рабстве. Третьего не дано.

Магазины

Многие магазины в Австралии работают с десяти утра и от силы до половины пятого. Магазины, парикмахерские и прочие заведения запросто могут не открываться в воскресенье вообще. Такой «чудесный» график приемлем только для пенсионеров или неработающих граждан. Остальные люди заканчивают работать, когда все уже закрыто.

Поэтому четверг в штате Квинсленд — это рай для шопинга. Только в этот день все или почти все магазины открыты до девяти вечера. Почему именно в четверг, а не в пятницу — я не знаю. Логичнее, на мой взгляд, было бы устроить такой день в пятницу.

Но самые лихие времена наступают в конце года, когда начинается забег под названием «успеть до Рождества». Большинство австралийцев ведут себя так, будто потом случится потоп. Все надо успеть доделать. И неважно, как. Главное — успеть и поставить галочку «сделано». Ибо в Рождество — все, «капут». Это «святой» день, когда люди соберутся для распаковки подарков, поедания бекона с индейкой и безделья.

В эту безумную мясорубку затягивает всех и вся. Массовый психоз набирает такие обороты, что вышибает искру. В такое время года я часто повторяю про себя мантру, которую придумала сама. «Я хочу быть страусом-эму и спрятать свою голову в песок, чтобы меня не нашли, — думаю я. — Я хочу быть утконосом и спрятаться от всех в пруду. Я хочу быть кенгуру и ускакать от всех. Только чтобы меня оставили в покое. Оммм!»

Синдром упущенных возможностей

В Австралии культивируют постоянный цейтнот. Безумная занятость — это почетно. Даже если чего-то не успеешь или напортачишь, будут уважать только за то, что целый день самоотверженно раскидывал ворох дел.

Не менее похвально ежедневно вставать в пять или шесть часов утра. Люди просыпаются пораньше, чтобы побольше успеть до работы, пока еще светло. Тут никого не удивит человек, который даже в выходные пылесосит машину или косит газон около семи часов утра. И, главное, он почти никого не разбудит, потому что к семи все давно встали.

Я все время размышляла: да что же с ними не так, черт побери?! Почему они такие? Однажды мне случилось попасть на один интернет-саммит и послушать интервью американского специалиста по функциональной медицине Авивы Ромм. И меня как током ударило! Она говорила как раз о тех вещах, которые меня так волновали!

Ромм считает, что дело в интернациональном коллективном психозе под названием FOMO (Fear of Missing Out, или «синдром упущенных возможностей»). Это глубинное стремление — как можно больше сделать сегодня, как можно больше отложить на черный день. Люди боятся, что если они не заработают лишнюю копейку, не постригут лужайку в выходной, не сделают еще что-нибудь — это кончится плохо. Из-за своего иррационального страха они ухайдокивают и себя, и других.

Ваш босс боится, что если на час укоротить рабочий день, то катастрофа неизбежна. Ведь, о ужас, ему не удастся заработать все деньги в мире. У администрации школы, где учится ваш ребенок, своя разновидность FOMO. Им будет плохо, если они не скинут вам 20 электронных писем в день и не перегрузят вас ненужной информацией. И это лишь пара примеров того, как негативно этот синдром может проявляться в повседневной жизни.

А что, если я не хочу все время быть занятой? Что, если хочу получить хоть небольшую передышку от этих крысиных бегов? Почему мне диктуют, как жить? Разве я когда-нибудь мечтала о такой жизни? Как противостоять FOMO? Если бы я раздавала Нобелевские премии, то, безусловно, присудила бы одну из них за решение этой проблемы.

Поход на гору Нгунгун

Нгунгун — холм из гряды Гласс-Хаус (Стекольная гряда) на побережье Саншайн-Кост. Такое название ей дал знаменитый Джеймс Кук, потому что она напомнила ему стеклоплавильные печи в родной Англии. Другие холмы видны на заднем плане. Я предпочитаю именно Саншайн-Кост. Голд-Кост более туристический, и там все время очень ветреная погода. А на Саншайн-Кост красивая природа, и там теплее.

Плохое и хорошее

Может показаться, что я жалуюсь на Австралию, но продолжаю там жить. Совершенно верно. Первое время после переселения куда-то продолжаешь по инерции жить на новом месте как турист и испытывать радость от новой обстановки. Но потом постепенно начинаешь подмечать плюсы и минусы. Это нормально, что людей не всегда все устраивает. Каждый в итоге все равно выбирает наиболее приемлемый для себя вариант.

В Австралии я очень привыкла к стабильности, отсутствию коррупции (по крайней мере, бросающейся в глаза) и низкому уровню преступности. Я могу отпустить детей гулять, не переживая, что с ними что-то случится.

Тут принято на все отвечать: «Окей». Будь ты хоть панком с волосами серо-буро-малинового цвета, тебе все равно скажут: «Окей». Тут принято уважать личное пространство человека, не толкаться, не хамить и не плевать на тротуары.

И еще — Австралия все-таки так далеко от всего остального мира со всеми его войнами и катаклизмами…

источник