В одном еврейском местечке погромщики распяли человека по имени Хаим на воротах его же дома. Когда всё утихло, сосед несчастного осторожно подошел к нему и спросил: "Что, Хаим, очень больно?".
На что распятый ответил: "Только когда смеюсь".

Этот классический анекдот многое говорит о природе еврейского юмора. Когда мы слышим, что наш юмор очень своеобразный, обычно имеется в виду вот эта трагикомическая основа, когда и смешно, и больно. Вероятно, это наш способ бороться с тем ужасным, чего мы не в состоянии преодолеть.

Вот еще один пример:

— Абрам, это правда, что тебя вчера в лесу побили?

— Тоже мне лес - три березки!

Я как-то читал большую статью о юморе в Танахе. Помню, что меня удивило даже не то, что в священных книгах есть место смешному, а в том, что шутки, которые там содержатся, имеют мало общего с тем, что мы обычно называем еврейским юмором. И хотя приятно было бы думать, что наша способность шутить имеет такие древние традиции, но приходится признать, что это не совсем так.

Привычный нам еврейский юмор, в первую очередь воплощенный в форме анекдота, в чем-то действительно схожей с талмудической притчей, берет свое начало не на древнем Востоке, а в Европе примерно в конце 18-го века. Евреи в большинстве своем живут тут обособленно, их права регулярно ущемляются, их перспективы весьма туманны. В общем жизнь их чрезвычайно скупа на комические события.

И анекдот становится способом ироничного осмысления действительности.

— Папа, а что мы сегодня будем кушать?

— Всё!

— И хлебушек?

— И хлебушек.

— Всё-всё и хлебушек?

— Нет, хлебушек и всё!

Анекдотами, как вы прекрасно знаете и без меня, принято называть короткие забавные истории с неожиданным финалом. И чем этот финал менее предсказуем, тем ярче комический эффект.

Еврейский анекдот добавляет к этой конструкции еще один характерный элемент. Помимо неожиданности развязки, он еще предполагает подтекст, который поймет не каждый. В мире, где ты вынужден делить людей на своих и чужих, юмор становится своего рода паролем, отделяющим тех, кто всё понимает, от остальных.

Старой еврейке было любопытно посмотреть на колонию нудистов рядом с ее домом, и она однажды подсмотрела в щель в заборе.

- Фу! - заключила она. - Одни гои...

Зачастую еврейские анекдоты кажутся антисемитскими, потому что в них высмеиваются какие-то вроде бы неблаговидные национальные черты. Однако в действительности антисемитский анекдот о евреях легко отличить от собственно еврейского анекдота по одному важному параметру.

Если результатом рассказанной истории становится отвращение к ее героям, это классическая антисемитская продукция. Многие из таких анекдотов, благополучно доживших до наших дней, между прочим, были созданы нацистским министерством пропаганды Геббельса. Это ведомство весьма энергично развивало всевозможные креативные юдофобские направления - фильмы, листовки, омерзительные псевдонародные стишки и, разумеется, анекдоты, которые придерживались классической формы, но по содержанию были довольно грубыми и однозначными, что вообще характерно для немецкого юмора.

Другое дело еврейский анекдот. Здесь буквальность недопустима. Самоирония очень важна для нашего юмора, но она никогда не предполагает оскорбительности. Герою здесь всегда сочувствуешь и симпатизируешь.

Как говорила Роза Моисеевна, если вас видят только с хорошей стороны, так вы уже сидите и не вертитесь.

И кстати, если нацисты сочиняли анекдоты про евреев, то и евреи отвечали нацистам взаимностью, но гораздо остроумнее. Скажем так:

30-е годы, Германия. Еврей, читающий газету на идише, обращается к другому еврею, который листает нацистскую газету:

- Как вы можете это читать?

- А что пишут в еврейском издании? Что дела все хуже, что мы подвергаемся гонениям, что наш бизнес разгромлен штурмовиками? С другой стороны, в моей газете пишут, что евреи самые умные и хитрые, что мы захватили власть во всем мире, присвоили горы золота и тайно манипулируем любым правительством. А я, знаете ли, предпочитаю хорошие новости.

Даже если мы высмеиваем собственные недостатки, мы обычно делаем это так, чтобы они по сути выглядели как достоинства. В подобных историях скупость, вызванная вечной нищетой, оборачивается практичностью, мелочность - вниманием к деталям, физическая незащищенность - необходимостью применять мозги.

Еврею перед казнью:

— Ваше последнее желание.

— Хочу черешни.

— Но сейчас же январь!

— Я подожду...

Другой яркой особенностью еврейского юмора является игра слов. Считается, что живущие в многоязычной реальности (иврит, идиш плюс местный язык страны, включая различные диалекты), евреи выработали повышенную чувствительность к словам, смысл которых дает интересные возможности для остроумного применения. В результате на свет родились уникальные афоризмы, в которых изящная форма не уступает комическому содержанию. Ну например, что-то такое:

Если вам от меня ничего не нужно, то мне для вас ничего не жалко.

Или вот довольно тонкое:

- Яша, запомни, если плохо без женщин, то это ещё хорошо. Вот если без женщин хорошо, то тогда уже таки плохо.

Даже если вы, как и я, сомневаетесь, что корни еврейских анекдотов следует искать в Танахе, сами анекдоты не обходят своим вниманием и религию. Историй об очень здравых взаимоотношениях с богом в еврейском фольклоре полным полно.

Скажем, такая:

Поспорили пастор с раввином, чей бог сильнее.
— Мой сильнее, — говорит пастор. — Вот плыву я как-то на корабле, и вдруг — шторм. Я помолился богу, и он сделал так, чтобы вокруг была буря, а там, где мы плыли — полный штиль.
— Это что! — возразил раввин. — Вот иду я как-то в субботу по улице и вдруг вижу на дороге кошелёк. А в субботу поднимать его нельзя. Я помолился, и бог сделал так, что вокруг была суббота, а там, где я стоял — четверг!

Или, скажем, взгляд на такую сакральную, казалось бы, вещь, как кошерность пищи. Какие могут быть шутки по этому поводу?

Ну вот, к примеру, такие:

- Сколько стоит ваша рыба?

- Это ветчина.

- Я же вас не спрашивал, как она называется.

И раз уж взялись перечислять, никак нельзя не упомянуть анекдоты о еврейской предприимчивости. Тут примеров тьма - как об обычной житейской смекалке, опирающейся на парадоксальную, но очень здравую логику, так и о незаурядных маркетинговых решениях.

Один из моих любимых примеров:

На небольшой улочке располагаются сразу четыре портняжных мастерских. Над одной из них вывеска "Лучший портной в городе", над другой "Лучший портной в стране", над третьей "Лучший портной в мире".

Немногословный еврей, владелец самой скромной четвертой мастерской, чуть подумав, написал над дверью "Лучший портной на этой улице".

Или другое, менее известное:

Лев Моисеевич послушал в лесу кукушку и перестал перечислять деньги в пенсионный фонд.

Благодаря тому, что евреи сначала распространились из Европы в Россию, а позже многие уехали в Штаты, этот своеобразный юмор впитался принявшими их культурами, обогатив их невероятно.
Возможно, не будь еврейских анекдотов, не узнали бы мы никогда ни фильмов Вуди Аллена, ни скетчей Мэла Брукса и Саши Барона Коэна, ни целого сонма ярких американских стендаперов, не получили бы ни Высоцкого, ни Ильфа с Петровым, ни афоризмов неподражаемой Раневской, ни искрометного Иртеньева, ни блистательного Губермана, ни великого Жванецкого.

Тонкий, интеллигентный, многозначный, парадоксальный юмор для умных породил большую литературу, неповторимый кинематограф и ту часть шоу-бизнеса, которую не стыдно любить.

Моисей учил, что все от Бога,

Соломон учил, что все от ума,

Христос учил, что все от сердца,

Маркс учил, что все от живота,

Фрейд учил, что все от любви.

А Эйнштейн сказал: «Все относительно»

Сколько евреев, столько и мнений...

источник