Жила-была на свете пани Стефания Гродзеньска, варшавянка послевоенных лет, элегантная леди, первая леди знаменитого «польского юмора». Она написала множество замечательных «женских» юмористических рассказов, сатирических монологов и скетчей, которые публиковались на страницах польского журнала «Шпильки», исполнялись самыми известными польскми актёрами на эстраде.

"Оживить» и иллюстрировать эту публикацию с помощью акварелей Виктории Кирдий очень правильная идея. Они совпадают по стилистике с мягким юмором Гродзеньской.

Впрочем, многие помнят знаменитый телевизионный «Кабачок 13 стульев» и, конечно, бесподобную пани Монику (актрису Ольгу Аросеву) — образ, созданный на основе произведений Стефании Гродзеньской. Парадоксальный юмор писательницы бывает порой с оттенком грусти, а грустные рассказы очаровывают тонким юмором и свойственной ей самоиронией.

До войны ей довелось побывать и танцовщицей, и конферанье, и артисткой эстрады.

Мне кажется почти невероятным, что именно она, интеллектуалка, юмористка, изысканная варшавская леди была автором воспоминаний «Дети гетто». Но это подлинный факт её биографии. Можно только восхищаться этой женщиной, её удивительным характером, добротой, жизнелюбием и победным, непревзойдённым обаянием! Как и всем тем, что пришлось ей преодолеть и заслужить читательскую любовь и добрую память.

Изящное, лёгкое чувство юмора Стефании Гродзеньской не изменяет ей никогда, как и чувство меры.

«Я родилась в один из дней 2 сентября дочерью очень умного отца и очень красивой матери, что наводит на мысль о том, какой я могла быть, если б не злой фокус природы.

Образование я получала в балетной школе, быстро и с увлечением, с омерзением относясь к умственному труду, что, соответственно, отразилось и на моей теперешней профессии.

Стало быть, профессия по образованию — танцовщица, профессия по жизни — писательница. Иногда я сижу у окна и думаю: что-то теперь из меня получится?»

Сюжеты Гродзеньской очаровательно непредсказуемы.

Был праздник. Я сидела дома и смотрела в окно. Все куда-то спешили, все нарядно одетые, умытые, возбуждённые, с необычными выражениями на лицах. Каждый торопился на какую-то встречу, и только я в одиночестве смотрела прямо перед собой и не ожидала ничего. Только у меня не было никаких планов, никто ко мне не спешил, никто не вскакивал в трамвай, задохнувшись на бегу, чтобы как можно скорее со мной увидеться. Даже телефон, от которого в будний день невозможно было отцепиться, даже телефон молчал как проклятый. А мне так хотелось услышать чей-нибудь голос, который вернул бы меня в мир живущих… пусть что-то и несерьёзное, пусть и по ошибке…

...И вдруг он зазвонил. Я схватила трубку.

— Алло!

— Лягушонок? — раздался в трубке приятный мужской голос.

— Что, простите?

— Лягушонок не узнаёт? Это птенчик...

Или вот ещё:

...я увидела тебя в самый последний момент. Уже было слишком поздно притворяться, что не вижу. Ты шёл с незрелой седоволосой кошечкой. (Кошки с цветом волос под седину заполняют в природе нишу, возникающую из-за действительно седых женщин с волосами, покрашенными в рыжий цвет).

Кошка висела на твоей руке, модно дёргалась и демонстрировала близость. В декольте у кошки, переходившем все мыслимые границы, кипел бюст. Благодаря ложбинке, которая образуется между полушариями, такое декольте производит впечатление, будто кто-то голый повернулся к тебе задом...

...У меня было три возможных варианта действий:

а) ударить кошку по голове только что купленной копчёной скумбрией, а затем разразиться плачем,

б) холодно кивнуть и с безразличным видом пройти мимо,

в) подойти к вам с так называемой естественной улыбкой.

Надо ли говорить, что самым близким моему сердцу, самым искренним и самым правильным было бы действие «а», со скумбрией и плачем. О, но такие вещи ведь не для меня. Ты меня знаешь. Ясное дело, что я выбрала вариант «в».

— Как дела, — жизнерадостно сказала я, — представь меня своей спутнице...

Потом уже, когда мы с тобой встретились один на один, у меня снова было три возможных варианта действий: а) разбить у твоих ног вазу за 275 злотых, а затем разразиться плачем,

б) сидеть с каменным лицом в ожидании объяснений,

в) не придавать случившемуся никакого значения.

Надо ли говорить, что самым близким моему сердцу, самым искренним и самым правильным было бы действие «а». О, но ведь такие вещи не для меня. Ты меня знаешь. Ясное дело, что я выбрала вариант «в».

— Красивая девушка, — сказала я безмятежно, — и при этом очень симпатичная. И, по-видимому, неглупая. Во всяком случае, она производит такое впечатление.

Я говорила это, а у самой перед глазами стояла её наглая и тупая физиономия. Ты взглянул на меня и улыбнулся.

— Знаешь, что я тебе скажу? Ты умная женщина.

Да. Я умная женщина. Всякий раз, когда я делаю что-то бесконечно бессмысленное против самой себя, я слышу эту формулировку. Всякий раз, когда кто-то лишает меня моих прав, а я с улыбкой соглашаюсь на это, меня хвалят: «Ты умная женщина».

Ещё никогда мне не приходилось слышать это определение в приятных для меня обстоятельствах.

Я очень серьёзно задумываюсь, не должна ли я, наконец, немного поглупеть. (...)

Надеюсь, это вдохновит вас отыскать в ин-ете рассказы Стефании Гродзеньской и послушать/почитать их, когда случится взгрустнуть или просто в свободную минутку. Поверьте, вы не пожалеете!

А теперь несколько акварелей Виктории Кирдий, они все о нас. И все — для улыбки, для хорошего, праздничного настроения и вдохновения, для творчества и отдыха.

Пусть нам всем повезёт!

источник