- Пишет мне тут мужчина, - Галя подружке рассказывала, - один. Может, помнишь ты его? Жил в нашем доме такой Индюков. Помнишь Индюкова? Все по двору шастал. С ведром мусорным. Длинный такой, носатый, с ведром в руке. Не можешь не помнить, Люся. Мы его Ведром обзывали еще. Так вот. Пишет, что в меня влюблен был всю сознательную жизнь.

А подружка Люся за Галю довольная. А как не порадоваться? Как с Петей рассталась Галя, так и на личном фронте у нее затишье образовалось. И уже лет пять Галина сидит без какой-либо личной жизни в разрезе романтики. И даже на ресурс сомнительный нужда ее завела. Там подруга фотокарточки свои показывает - в надежде на встречу с прекрасным незнакомцем. Уже лет пять показывает. И вот почти сбылось, объявился мужчина. Правда, знакомый какой-то, но, наверняка, прекрасный он. Люся-то сама Индюкова не помнила совершенно. Но это и понятно. В одном доме с Галей они лет двадцать назад проживали - в юности далекой. И, небось, не был Индюков слишком заметной фигурой. Мало ли кто по двору с ведрами тогда носился.

- Как прекрасно, - Люся отвечает, - и Индюкова я помню хорошо. Ходил по двору один такой смазливенький.

- Смазливенький, - Галя подтверждает, - и по двору все время ходил! Так вот. Пишет, что любил всю жизнь. А подойти стеснялся. Вечно, пишет, вы, Галочка, при кавалерах состояли. А я не привык в посторонние отношения вмешиваться. Принципы имею по жизни. И коли занято сердце женщины - ни за что к ней не полезу. Не желаю быть причиной чьих-то слез.

- Еще и благородный, - Люся восхищается, - ишь, принципы у него! А дальше чего?

- А тут, - Галина продолжила, - пишет, гляжу я - а вы, Галочка, на сайте сидите. И решил я: судьба. Судьба, мол, женщина крайне настойчивая. И ежели надо ей два сердца свести - то всячески она тому способствовать будет. Будто даже платная сводня. Лбами буквально сталкивать одиночества начнет. И среди сотен миллионов граждан два человека непременно друг дружку однажды обнаружат. Так и пишет он, Люся. Пронзительно очень. Петька таких слов и не знал. И про философию судьбы не рассуждал никогда.

- Дык, - Люся подругу поддерживает, - Петька приземленным был человеком. Какая ему философия? Ему бы поесть плотно и выспаться. Совсем тебе не пара был. Тебе более, конечно, Индюков подходит. Будто одного круга вы люди.

- Одного и есть, - Галя соглашается, - Индюков через всю жизнь любовь пронес. И я - припоминаю вот - тоже им увлекалась в тайне. Вроде как, задевал он во мне струны какие-то. Смутно, конечно, помню. Столько уж лет прошло! Но была у меня к нему некая тяга. Мабуть, и не сознавала я ее тогда. Но определенно чего-то в душе поднималось, когда Индюков по двору ходил. А чего поднималось - доподлинно не припомню. То ли волнение, то ли предвкушение. Вот она - судьба!

- Помню-помню, - Люся лоб морщит, в памяти роется напряженно, - что-то эдакое витало в воздухе. Чего-то на тайную страсть схожее. Замечала за тобой неоднократно.

- Так вот, - загадочно Галя улыбается, - любил меня Ведро всю жизнь, получается. Но принципы мешали. А теперь признался. И встретиться уговаривает.

- Красное платье надевай, - Люся советует, - то самое, с декольте которое. Ты в нем роковой женщиной смотришься. Будто всю жизнь вам мешали сойтись обстоятельства непреодолимой силы, а теперь сила любви обстоятельства эти победила. И ты такая в платье красном из тумана выходишь. И смотрите вы в глаза. И зрачки у вас чуток подергиваются - от эмоций сильных. А он, Индюков, колечко из кармашка быстро вынимает. И говорит: Галя, будьте мне любимой женой.

- Чего-то нехорошо звучит такое, - Галя нос чешет, - “любимой женой”. Будто у него полно жен, а я из них самая любимая. Хватит мне Петьки с его шашнями.

- Не поминай на ночь, - Люся Галину руку рассматривать вдруг начала, - и пусть Индюков колечко достанет молча. А ты все поймешь по его глазам. И сама ему глазами ответишь. Примешь, то есть, сердечное предложение. А я, Галя, так и знала, что все у тебя образуется. Погляди вот: на руке у тебя два брака отчетливо виднеются. С Петькой - короткая линия, не линия даже, а огрызок какой-то. А далее следует глубокая линия, индюковская.

И так хорошо подруги поговорили. И про философию, и про хиромантию, и про красное платье - какие бусики под него более всего подойдут.

А на следующий день Галя Люсе грустная звонит. Голос у нее тихий и потерянный.

- Индюков, - с Люсей делится, - в командировке заграничной. И будет там еще два года сидеть. Это он меня прямо в командировке разыскал. Вчера сообщить побоялся - вдруг бы я с ним общение прекратила. Зачем мне, мол, командировочный и далекий?

- И чего же, - Люся утешает, - не так это страшно. Люди не зря транспорт небесный и наземный выдумали. То он к тебе прилетит, то ты к нему. А как поженитесь - так и заберет тебя Индюков в буржуинский рай. Так положено. В такие длительные командировки жен законных брать. И это же не Петька, Галя. Петька штаны в офисе протирал - гидроцилиндры непонятные продавал. А Индюкова в заграничные командировки шлют. Я еще тогда заметила - какие у Индюкова глаза умные. Идет по двору, ведро свое тащит, а глаза - умные. Бездна там интеллекта. И на челе печать большого будущего. Абы кого за границу не потащат на длительный срок, точно знаю.

- А во мне, - Галя еще потеряннее делается, - сомнения роятся. Вдруг брешет этот Индюков? И просто подшутить надо мной решил он на такой манер. А сам, допустим, за решеткой сидит. Или женатый в десятый раз. Чего он раньше-то не объявился? Городишко маленький у нас. Пятилетие я жду встречи с мужчиной - и любой меня отыскать бы сумел. При желании-то.

Люся тоже призадумалась.

- А такое вполне возможно, - отвечает, - иначе чего это получается? Пять лет одинокую женщину мурыжил. Мне он еще тогда, с ведром, подозрительным казался. Если уж совсем откровенно. Ходил такой, глазами зыркал по сторонам. Будто чего стащить хотел. Или еще какое деяние совершить. Опасная такая морда. И даже слыхала я, вроде, был он в темной истории замешанный. То ли спер у кого-то мотоциклетку, то ли драку затеял на свадьбе. Я еще и удивилась - чего Индюкова в командировку-то отправили забугорную? Будто получше кого найти не смогли. Даже Петька на фоне урки этого безопаснее смотрится.

И еще они порассуждали про то, что большое видится лишь на расстоянии, что люди некоторые лживы по своей природе, и про то, что верить никому нельзя сейчас совершенно.

В выходной день подруги в кафе встретились. Не все обсудишь по телефонной связи. И всегда лучше живое общение. Так люди друг друга лучше понимают. И слезы утереть можно ближнему, и утешить дружеским объятием, и вообще.

Галина в кафе оживленная пришла. И какая-то решимость на ее лице светится.

- Люська, - бодро Галя пирожное жует, - а была ни была! С головой в этот омут я брошусь опять! Индюков - в той самой “командировке”. Стащил мотоциклетку на свадьбе, к сожалению. Или оговорили его - так я и не разобралась в первопричине. И врал - боялся, что не приму я такой ужасной правды. А я - приняла. И там ведь люди живут. И некоторые на путь исправления уверенно встают опосля. Известны такие случаи. Буду ждать, Люсенька. Не так много людей на свете, кто любил тебя сызмальства. И разбрасываться ими не стоит.

- А помнишь, - Люся Галю горячо поддержала, - в кинофильме одном женщина из общепита пианиста симпатичного ждала? Неужто, Индюков от того пианиста сильно отличается? Тоже ведь человек. И мотоциклетку, небось, на себя взял специально - брата или свата спасал. Благородный ведь человек он, принципы имеет! Я вот сразу не поверила, что может Индюков за решеткой за деяние сидеть. Чего ему там делать, спрашивается? А если и сидит, то из-за чистого благородства. Это не Петька, который эгоист. Тот бы родню ближайшую за решетку запихал - лишь бы самому в сторонке остаться.

И хорошо подруги время в кафе провели. Пирожные всякие ели, мороженое в вазочках. И про благородство людей рассуждали, и про пути судьбы, которые сложно предугадать, и про фильмы советские - душевные и любимые. 

 источник